Исчезнувшие близнецы - Страница 68

Глава тридцать третья

– Мне кажется, он в отчаянии, – сказала Кэтрин, сидя в кресле за письменным столом и прижимая трубку к уху. – Но я никак не могу понять, почему он так яростно пытается помешать Лене разыскать этих девочек.

– Все дело в наследстве. А в чем же еще? Я уверен, он думает, что мать изменила завещание и решила отдать часть наследства дочерям Каролины, если они до сих пор живы. Если нет – возможно, их наследникам. Если же Лена не сможет найти близнецов, тогда все отходит Артуру.

– В этом есть логика. Лена будет здесь через пару минут. У меня остался еще один день перед слушанием, чтобы узнать всю историю. Мы идем параллельно. В ее истории остался всего один день, чтобы придумать, как спасти детей, и у меня всего один день, чтобы придумать, как не сесть в тюрьму. Ладно, позже поговорим.

– До встречи дома.

В этот момент Глэдис просунула голову в дверь и сообщила, что приехала Лена.

– Ну что ж, сегодня у нас много работы, – сказала Кэтрин. – Поэтому засучим рукава и вперед.

Лена села, гордо расправив плечи, высокая, статная, в серебристом свитере с высоким воротом, с ниткой искусственного жемчуга и улыбнулась.

– Мы с Каролиной и Мюриэль решились бежать из Хшанува, не дожидаясь, пока через пару дней прибудут эшелоны. Мы спеленали малышек, взяли с собой еду и молоко, сколько смогли унести, и отправились в апрельскую ночь искать спасение.

После своих ночных походов я знала, какие улицы самые темные, какие дома нежилые, какие дороги наиболее безопасные. Мы обошли площадь и направились на восток через железнодорожные пути, потом через поле. Наша цель – сельская дорога и ферма Тарновских. Я не могла с уверенностью сказать, говорил ли полковник правду, когда рассказывал о Тарновских. Может быть, они до сих пор там. А может, на ферме живет новая семья. Еще одна добрая сельская семья, которая захочет спасти наших малышек. Возможно, вернулся сын Тарновских.

Ночь выдалась теплой, звездной, судьба благоволила нам молодым месяцем. Мы держались подальше от людских глаз и достигли просеки на окраине Хшанува. Километра два мы продирались лесом, но в темноте это было слишком опасно. Ветки, поваленные деревья, ухабистая земля – слишком рискованно путешествовать с маленькими детьми. Пришлось возвращаться на дорогу.

Ферма Тарновских находилась в десяти километрах от Шленской улицы – очень долгий путь с близнецами на руках. Мы не прошли и полпути, как стало светать. Слева виднелась ясеневая роща, и мы решили сделать привал на несколько часов, чтобы отдохнуть и покормить детей. Ранняя апрельская листва была слишком редким и ненадежным укрытием, поэтому пришлось зайти вглубь леска, чтобы не быть замеченными с дороги.

Помню, как мы сидели на вещмешках, гордые тем, что удалось тайком выскользнуть из Хшанува, и уверенные, что нам действительно по силам избежать депортации. Когда малышки поели и заснули, мы отправились дальше.

Ярко светило утреннее солнце, мы шли по дороге вдоль пшеничного поля. Утомленные, блеклые остатки зимы постепенно уступали место зеленым, желтым и золотистым цветам, в которые скоро вновь оденется земля. Заросли распустившихся деревьев отвечали на весеннее пробуждение.

– Стойте! – неожиданно воскликнула Мюриэль. – Кто-то едет.

И точно. Вдалеке показалась черная легковая машина. Мы поспешно отступили в сторону и легли на пробивающуюся из-под снега траву. Пассажиры в машине не ожидали увидеть кого-то в полях, поэтому проехали мимо и скрылись из виду. Мы улыбнулись друг другу и продолжали путь. Слишком легко все удавалось. Вскоре показалась ферма Тарновских.

Рядом с домом стояла машина, и это был плохой знак. Я точно знала, что у Тарновских машины не было. Я знала, что нацисты конфисковали у жителей Хшанува все машины. Если стоит машина, это, скорее всего, означает, что в доме немцы. Мы решили идти дальше. Следующая ферма располагалась всего в нескольких километрах, и на закате мы подошли к ней. Здесь не было ни машин, ни телег, ни света в доме. Если повезет, то ферма окажется заброшенной. Но кто знает, как долго мы можем там оставаться?

Когда мы подошли к дому, из двери выглянула женщина.

– Что вам здесь надо? Это мой дом.

– Мы не хотим ничего дурного, пани. Мы просто идем по дороге. Решили, что, может, вы дадите нам воды или позволите провести ночь в сарае. Утром мы уйдем.

– Идите дальше, здесь вам делать нечего. Мы не хотим неприятностей, поэтому разворачивайтесь и уходите.

– Да, пани. Мы тоже не хотим неприятностей. Простите, что побеспокоили.

К тому времени мы преодолели уже двадцать километров с вещмешками и двумя младенцами. Нас уже ноги не держали, но мы вынуждены были идти. Солнце село, похолодало. Вдалеке мы увидели ферму и направились туда в надежде на ночлег.

Уже стемнело, когда мы дошли до нее. В окнах горел свет. Никаких машин, ни следа немцев.

– Постучим в дверь? – спросила Каролина.

– Предлагаю пойти в сарай, – не согласилась Мюриэль. – Может, нас до утра не найдут, мы отдохнем и покормим детей. Кроме того, становится холодно, а в сарае тепло.

Я кивнула, и мы тихонько приоткрыли дверь сарая. В конюшне стояла каурая лошадь и было много сена. Отличное место для сна! Каролина покормила малышек, спела им колыбельную, и мы заснули… Как бы это описать? Как дети. Но было ясно, что Рахиль и Лия проспят всего несколько часов, а потом начнут плакать, требуя еду.

На рассвете дверь сарая открылась. Вошел старик в синем комбинезоне и фланелевой рубашке, со спутанными седыми волосами и карабином в руках.

– Что вы делаете в моем сарае?